Забавное Евангелие - Страница 58

– То есть, иначе говоря, пусть сидит в тюрьме до скончания века!

И тогда, в отчаянии, что божественный братец его покинул. Иоанн Креститель вырвал у себя четыре пучка волос и принялся колотиться головой о стену (смотри евангелия от Матфея, глава 11, стихи 2-19; от Луки, глава 7, стихи 18-35).

Глава 35. ИИСУС ОБЗАВОДИТСЯ ПОДРУГОЙ.

Некто из фарисеев просил его вкусить с ним пищи; и он, войдя в дом фарисея, возлег.

И вот, женщина того города, которая была грешница, узнав, что он возлежит в доме фарисея, принесла алавастровый сосуд с миром; и, став позади у ног его и плача, начала обливать ноги его слезами и отирать волосами головы своей, и целовала ноги его, и мазала миром.

Лука, глава 7, стихи 36-38.

Фарисеи, как мы уже говорили, не жаловали Иисуса. Но, несмотря на всю свою неприязнь, кое-кто из них относился к нему с известной долей любопытства. Таким людям хотелось познакомиться поближе с человеком, пользующимся славою великого исцелителя. Мы уже видели, как Никодим тайком приходил к сыну голубя, чтобы потолковать с ним по душам.

Точно так же и в Наине нашелся любознательный фарисей, по имени Симон. В местной секте фарисеев он был большой шишкой. И вот однажды он решил испытать всемогущество назаретянина или по крайней мере просто побеседовать с ним в интимной обстановке.

Как-то утром Иисус получил записку следующего содержания:

«Фарисей Симон завтра устраивает прием. Он будет счастлив видеть у себя Иисуса из Назарета».

Наш неунывающий герой тотчас сообщил Симону, что принимает приглашение. И вот в назначенный час он переступил порог фарисейского жилища.

По обычаю того времени, когда гостю хотели оказать честь, ему при входе в дом предлагали помыть ноги, обрызгивали его благовониями и даже целовали в щеку.

Фарисей, которому просто хотелось посмотреть, как выглядит мессия, пренебрег всеми этими условностями. Он встретил Иисуса довольно сдержанно, ограничившись самыми банальными комплиментами:

– Счастлив познакомиться… Я много о тебе наслышан и давно мечтал пригласить к завтраку. Прошу без церемоний, закусим, чем бог послал… Надеюсь, ты не будешь на меня в обиде.

Иисус ответил в том же духе. В конечном счете всякие почести были ему безразличны: главное, чтобы угощение оказалось на высоте и в достаточном количестве.

Он спокойно уселся за стол и, пока шел разговор о погоде, подналег на жаркое, стараясь проглотить побольше. В сущности, так и следовало держаться: ведь его пригласили не из дружбы, а из любопытства, значит, он и должен был вести себя соответственно.

В беседе он придерживался самых общих тем и никак не проявлял своего всемогущества.

Тем временем по городу разнесся слух, что Иисус закусывает у Симона. Подстегиваемые любопытством зеваки сбегались отовсюду и под разными предлогами проникали в дом гостеприимного фарисея. Соблюдая обычаи страны, слуги всех пропускали в пиршественный зал. Двери не успевали закрываться.

И тут к плотнику-чудотворцу вдруг проскользнула какая-то женщина, ухитрившаяся затесаться в толпу. Это была молодая, довольно легко одетая и еще хорошенькая блондинка. В руках у нее был алавастровый горшок с благовониями.

Очутившись рядом с Иисусом, блондинка бросилась к его ногам. Горшок выпал у нее из рук и разбился. Благовония растеклись по полу. Тогда, заплакав от досады, красотка распустила волосы, намочила их в разлившемся масле и принялась этой импровизированной губкой вытирать пыльные лапы сына голубя.

Присутствующие слегка удивились при виде этого многозначительного обряда. По обычаям того времени он означал решительное объяснение в любви. Симон был в таких делах знатоком, и ему сразу все стало ясно. Тем временем она умащала, и умащала, и умащала пятки, щиколотки, икры и прочие чувствительные места Иисуса, который жмурился, хихикал и повизгивал от приятного щекотания, производимого белокурыми волосами красотки.

Все бы ничего, да вот беда: красотка-то была далеко не строгих нравов. Белыми розами за добродетель ее бы не увенчали нигде, а тем более в Иудее. Наоборот, благодаря своим похождениям она пользовалась известностью совсем иного рода. Звали ее Мария. Она была замужем, но недавно послала своего супруга куда подальше, предварительно украсив его развесистыми рогами. Супругом ее был некий Паппус, сын Иудин, по профессии законник. Красотка устроила ему поистине веселую жизнь.

В первые дни своего рогоношения Паппус пробовал было возмущаться. Он даже ревновал, – об этом пишут все ученые богословы, – и запирал бедняжку Марию в своем доме.

Это ему помогло как мертвому припарки. Мария украшала голову супруга все новыми отростками. Садовник, кучер, лакей, повар, швейцар, разносчик, приносивший хлеб, приказчик бакалейщика, приходивший со счетами, – все ей годились. Она была ненасытна. Когда ее любовники уже изнемогали, она все еще призывно вздыхала.

В одно прекрасное утро, воспользовавшись недолгим отсутствием Паппуса, Мария удрала с молодым офицериком, которого заприметила из окна.

Офицер служил в гарнизоне Магдалы. Мария перебралась в этот город. У раздосадованного мужа хватило ума плюнуть на изменницу и забыть ее, и тогда ничем не стесненная красотка пустилась во все тяжкие, наверстывая упущенное.

Самые набожные комментаторы признают, что блудливая красотка, наставив рога мужу, не обошла и своего любовника. Короче, ее подвиги были столь многочисленны, что целый город разделил с ней славу, и теперь, говоря о Марии, ее называли не иначе как «Магдалина», ибо за несколько месяцев она ухитрилась переспать почти со всем мужским населением Магдалы.